Лента пользователя

«Далеко до скалы Слон?» – спросила я у Юры Будеева – работника метеостанции на Ушканьих островах. «Километров 5 будет» – ответ он. «Ну тогда я туда пойду» – сказала я, а Юра лишь усмехнулся: «Попробуй!». Отгадайте с одного раза – дошла ли я до Слоника?  

Ушканьи острова стали моей тайной любовью с первой встречи в августе 2004 года, каждый миг которой я помню до сих пор… «Галка, вставай! Галка, скорее иди к нам!» — поутру меня разбудил радостно-восторженный голос подруги. И по его взволнованности я поняла, что погрузиться обратно в сон мне не позволят.

Что делать, когда не знаешь, что делать? У меня на такой случай есть безотказное средство – надо поесть. И у нас с собой было. Мы отобедали, побурханили очень вдумчиво и целенаправленно. И тут все стало на места, мы поняли, как надо поступить…  

Бесконечно прекрасен байкальский лед. На каждом шаге я «зависаю» над очередным его Творением: будь то поверхностная растресканность, напоминающая раскидистое дерево, или нежнейшие «лепестки» внутри льда метровой толщины и, будто фольга, отсвечивающие на ярком солнце, или очаровательные царства пузырьков, создающие целые страны и континенты.

Каким бывает лед Байкала? Глянцевый, зеркальный, сияющий, от вида, разнообразия и красоты которого взрывается мозг: «паутинки» поверхностных трещинок, складывающиеся в причудливые узоры, или трещинноватость по всей толщине льда – внутри словно из фольги спрятаны фигурки лепестков цветов, листьев, крыльев; или монолиты цельного льда почти черного цвета, сквозь которые дышит байкальская бездна.

Склоны ольхонских скал покрыты «занавесками» из сосулек. Заглянуть, что скрывается под ними или за ними, частенько можно, только если удасться заползти на животе или на спине под «купол» наплеска.

Наверное, уже больше десяти лет я живу с мечтой о плато Путорана: впервые услышала я эти слова, когда путешествовала с дочерью по Енисею: несколько часов стоянки теплохода в Дудинке, да и (что говорить!) количество наличности в карманах не позволили тогда арендовать вертолет, чтобы слетать на плато и хоть одним глазком взглянуть на неизведанный и неисхоженный и п

За границей Полярного круга лежит загадочный край - плато Путорана - земля, где за последние столетия ничего не происходило. Что же за место такое – плато Путорана, о названии которого многие наши современники даже и не слышали?

Из Хужира в Узуры сюда попасть непредсказуемо трудно: если ехать по земле – то, порой, остров так занесет снегом, что никакой УАЗик не проберется, если по льду – то у Хобоя могут быть сплошные трещины, через которые ни проехать, ни пройти. Здесь вокруг – БОЛЬШОЙ Байкал. Здесь все большое: торосы, трещины, гроты, морозы, ветра…

По синемy морю к далекой земле Плывy я на белом своем корабле…

Много ли нам известно о деревьях, об их взаимоотношениях? Как они общаются между собой? Можно ли освоить их язык? Буковый лес – социален: деревья помогают друг другу выжить, распределяют между собой свои силы и свои слабости. Петер Вольлебен уверен, что деревья – не безмолвная часть пейзажа и не биороботы, а живые существа со своим языком и своим характером.

Главным потрясением Гренландии остаются, конечно же, айсберги, такие же опасные, как и прекрасные: они дрейфуют на юг вместе с паковым льдом.

Много лет назад муж моей подруги (назовем его Иван), узнав, что я собираюсь на зимний Байкал, сказал, что бОльшей авантюры и придумать нельзя. Тогда я позволила себе не согласиться с ним и рискнула поехать на Ольхон. Не жалею об этом ни на миг. И вот уже тринадцатый март я провожу на Байкале. Нынешний мой сезон на Байкале был, так сказать, почти юбилейным – третий год третьей пятилетки.

Это невероятно! Настоящее ледовое царство — по воде плывут льдинки, льдины, айсберги — большие, очень большие, разных форм, размеров, очертаний, белые, голубые. Их много, очень много – весь фьорд Сермилик забит ими! Отколовшиеся от глетчеров, вдалеке видны несколько громадин — сложно оценить их размер, но очевидно одно — они просто огромны!